Лекарь. Ученик Авиценны - Страница 235

235

— Ну, здесь все ясно, мастер Коль, — в Лицей. Так называется собрание, где регулярно встречаются лекари нашего города. Подробности мне неизвестны, но их должен знать господин Руфус, — и показал на человека, стоявшего в противоположном конце комнаты — тот принюхивался к высушенной веточке портулака, стараясь определить, насколько крепко держится запах.

Поллард проводил Роба через всю свою лавку и познакомил с Обри Руфусом, лекарем с улицы Фенчерч.

— Я рассказал мастеру Колю о Лицее лекарей, — сказал аптекарь, — да вот не мог припомнить никаких подробностей.

Руфус, рассудительный на вид человек, лет на десять старше Роба, пригладил рукой редеющие волосы и довольно любезно кивнул.

— Собрания проводятся каждый месяц, в первый понедельник вечером, когда наступает час обеда, в зале над таверной Иллингуорта на Корнхилле. Это хороший предлог, чтобы предаться обжорству. Еду и напитки каждый покупает себе за свои деньги.

— Требуется ли специальное приглашение?

— Вовсе нет. Туда может прийти любой лондонский лекарь. Но, если вам так хочется получить приглашение — что ж, я вас прямо сейчас и приглашаю, — приветливо откликнулся Руфус, и Роб с улыбкой поблагодарил его, а затем откланялся.

Так получилось, что в слякотный первый понедельник нового года он отправился к таверне Иллингуорта и оказался в компании двух десятков практикующих лекарей. Они сидели за столами, потягивали напитки, переговаривались и смеялись, а когда вошел Роб, стали исподволь с любопытством разглядывать его, как всякая компания разглядывает новичка.

Первым, кого он узнал, был Ханн, который при виде Роба помрачнел и прошептал что-то на ухо своему соседу. Но Обри Руфус, сидевший за другим столом, помахал Робу рукой, приглашая его к себе. Представил Робу четырех сидевших за столом лекарей, не забыл и им сказать, что Роб недавно приехал в их город и занялся практикой на улице Темзы.

Четыре пары глаз изучали вновь прибывшего с разной степенью мрачности и настороженности, подобно тому взгляду, которым встретил его Ханн.

— У кого вы были учеником? — полюбопытствовал коллега по имени Брейс.

— Учился я у лекаря Гепманна в городе Фрейзинге, в королевстве Восточных франков. — То была фамилия хозяина дома, где семья Колей жила во время пребывания во Фрейзинге.

— Хм-м-м, — протянул Брейс, явно не слишком доверявший чужеземным лекарям. — И долго ходили в учениках?

— Шесть лет.

От дальнейших расспросов их отвлекла поданная еда: пережаренная птица с пареной репой и эль — его Роб пил умеренно, не желая сразу выставлять себя на посмешище. После обеда выяснилось, что Брейс нынче вечером читает основной доклад. Говорил он о применении стеклянных банок и предупреждал коллег-лекарей, что оные надлежит хорошенько разогреть, ибо не что иное, а именно тепло, впитанное стеклом, притягивает к себе дурную кровь, заставляя ее скапливаться у поверхности кожи, а удалить ее позволяет последующее кровопускание.

— Вам следует наглядно показать пациентам свою уверенность в том, что повторяемые неоднократно банки и кровопускания принесут им выздоровление, дабы тем сообщить больным доброе настроение и веру в успех, — рассуждал Брейс.

Обсуждение было худо подготовлено, но из выступлений Роб сумел понять: когда ему было одиннадцать лет, он уже узнал от Цирюльника о том, как ставить банки и делать кровопускания, когда применять эти средства, а когда воздерживаться от них — узнал больше, чем многие из присутствующих здесь лекарей.

Лицей, таким образом, быстро разочаровал его.

Всех этих лекарей, казалось, занимает в первую очередь одно — вознаграждения и доходы. Руфус с завистью подтрунивал над председательствующим, королевским лекарем, именем Драйфилд, потому что тот каждый год получал жалованье и платье.

— Но ведь можно получать постоянное жалованье за лечение больных и при этом не состоять на королевской службе, — заметил Роб. Вот теперь он завладел их вниманием.

— Как такое возможно? — задал вопрос Драйфилд.

— Лекарь может работать в больнице — лечебном учреждении, цель которого состоит в лечении больных и достижении понимания природы болезней.

Некоторые смотрели тупо, ничего не поняв, но Драйфилд кивнул.

— Эта идея пришла к нам с Востока и постепенно распространяется. Мы уже наслышаны о больнице, недавно учрежденной в Салерно, и о давно существующем в Париже Отель-Дье. Позвольте, однако, предупредить вас: в Отель-Дье людей отправляют умирать и сразу забывают о них, это поистине адское заведение.

— Больница не обязательно должна уподобляться Отель-Дье, — возразил Роб, досадуя, что не может поведать им о ма-ристане. Тут вмешался Ханн:

— Не исключаю, что такая система может действовать успешно в странах неразвитых, но ведь английские лекари обладают большей независимостью духа, они и свои доходы должны получать независимой деятельностью.

— Я полагаю, что медицина — это куда важнее, нежели просто доходы, — миролюбиво возразил ему Роб.

— Она значит меньше, чем доходы, — парировал Ханн. — Вознаграждения ныне не слишком высоки, а в Лондон то и дело прибывают босоногие новички. С чего это вы взяли, что медицина важнее доходов?

— Она есть призвание, мастер Ханн, — ответил ему Роб. — Все равно как глас Божий, призывающий иных людей служить в церкви.

Брейс испустил возмущенный возглас, но председатель, сытый по горло пререканиями, откашлялся.

— Кто предложит темы для обсуждения в следующем месяце? — вопросил он присутствующих. Наступила полная тишина.

235