Лекарь. Ученик Авиценны - Страница 200

200

Робу понадобился переводчик, и в этой роли выступил личный махаут шаха, индиец Харша. Сиддха же оказалась приятной круглолицей женщиной с начавшими седеть волосами. Семья Вангалилов поклонялась Будде, поэтому на нее не распространялся запрет осматривать женщину, аурат, и Роб прощупал живот

Сиддхи, не опасаясь, что его предадут шариатскому суду. После длительного осмотра он пришел к выводу, что недуг ее связан с питанием. Харша объяснил ему, что ни семья кузнеца, ни махауты не получают в достаточном количестве тмин, куркуму, перец — те пряности, к которым с детства привыкли и от которых зависело у них правильное пищеварение.

Роб исправил это упущение, лично проследив за распределением пряностей. У некоторых махаутов он уже пользовался уважением — они видели, как заботливо он ухаживал за их слонами, получившими раны в бою, теперь же он завоевал и признательность семьи Вангалилов.

Роб привел к ним в гости и Мэри с Робом Джеем, надеясь, что общие трудности тех, кто вынужден жить в Персии, вдали от своей родины, послужат основой для дружеского сближения. Увы, в этом случае не вспыхнула та искра дружеской симпатии, которая сразу сблизила Мэри и Фару. Обе женщины настороженно, с натянутой вежливостью, разглядывали друг дружку, причем Мэри избегала смотреть на черный кружок кумкума, нарисованный в середине лба Сиддхи. Больше Роб не приводил к Вангалилам свою жену. Но сам не раз бывал у них, завороженный тем, как Дхан Вангалил работает со сталью.

Дхан устроил над неглубоким отверстием в полу плавильную печь — глиняную стенку, окруженную более толстой внешней стеной из камня и земли, и все это было скреплено связками прутьев. Высотой печь доходила до плеча человека, а шириной была в один шаг, слегка сужалась кверху, чтобы там собирался жар, да и стенки так стояли прочнее, не обрушатся.

В этой печи Дхан плавил ковкое железо из чередующихся слоев древесного угля и персидской руды, которая состояла из комков размером от горошины до ореха. Вокруг печи шла неглубокая канавка. Мастер, сидя на ее внешнем краю и спустив ноги в канавку, раздувал мехи из цельной козлиной шкуры, нагнетая в плавящуюся массу строго определенный объем воздуха. Над самым жарким пламенем печи из руды выплавлялись маленькие капли железа, похожие на дождевые, только раскаленные. Они опускались вниз, к поду печи, и там собиралась спекшаяся масса древесного угля, шлака и железа, а называлось все это крицей.

Дхан перед плавкой закупорил выходное отверстие печи глиной, теперь же он сломал эту преграду, чтобы извлечь крицу. Она затем подвергалась долгой обработке молотом, что требовало многократного подогрева массы в кузнечном горне. Значительная часть металла попадала в шлак и выбрасывалась, но то, что удавалось выплавить, было отличным ковким железом.

Правда, это железо слишком мягкое, объяснял Робу мастер через Харшу. А болванки индийской стали, привезенные из Кау-замби на слонах, были очень твердыми. Несколько болванок мастер расплавил в своем тигле и сразу же быстро загасил пламя. Охладившись, сталь сделалась очень ломкой. Дхан отламывал от нее куски и накладывал их на полосы ковкого железа.

Теперь, обливаясь потом и маневрируя между наковальнями то с клещами, то с резцами, то с пробойниками и молотами, худенький индиец обнаруживал похожие на змей-удавов бицепсы, которые позволяли ему могучими ударами соединять в одно металл мягкий и металл твердый. Как одержимый, он бил и бил своим молотом, сгибал и отрубал полосы, накладывал их друг на друга, загибал края, снова и снова нанося молотом удар за ударом по разогретым заготовкам, как бы сплавляя многочисленные слои разного металла в единое целое, подобно горшечнику, который лепит глину, придавая ей нужную форму, или женщине, которая месит тесто.

Наблюдая за его работой, Роб понимал, что никогда в жизни не сумеет обучиться всем этим хитростям, всем тонкостям, требующим великого умения и передающимся по наследству в долгом ряду поколений индийских кузнецов. Но общее представление о самом процессе он получил, задавая бесчисленные вопросы.

Дхан изготовил кривой меч и выдержал его в золе, смоченной лимонным уксусом. В итоге на клинке возникла своего рода метка, протравленная кислотой и имеющая туманно-голубоватый оттенок. Если сделать клинок из одного железа, он выйдет слишком мягким, а если из одной индийской стали, то слишком ломким. Этот меч, однако, был остер как бритва, он мог перерубить подброшенную в воздух нить и при этом был удивительно гибким.

Мечи, которые Дхан изготавливал по шахскому приказу, не предназначались для царей. То было безыскусное оружие для простых воинов, накапливаемое в предвидении будущей войны, когда эти мечи должны дать персам желанное преимущество на поле брани.

— Индийская сталь у него вся выйдет уже через несколько недель, — заметил Харша.

И все же Дхан предложил изготовить для Роба кинжал — в благодарность за все, что хаким сделал и для его семьи, и для махаутов. Роб с сожалением отказался: оружие было прекрасным, но у него пропало желание участвовать в убийствах. Однако он открыл свою сумку и показал Дхану скальпель, пару бистури и два ножа для ампутаций — у одного лезвие было тонкое и изогнутое, а у другого — пошире, зазубренное (оно предназначалось для того, чтобы пилить кости).

Дхан добродушно улыбнулся, обнажив во рту дыры от многих выпавших зубов, и согласно кивнул.

***

Прошла неделя, и Дхан вручил ему инструменты из узорчатой стали. Такие долго будут острыми-острыми, они прочные — таких хирургических инструментов Роб еще и не видел.

200